-Вероника! Вероника!
Она не отзывалась.
Он догнал её.
-Почему ты не захотела отвезти урну с прахом домой, на родину? – спросил её Дима.
Он, видимо, даже и не догадывался, что в эту минуту Вероника его терпеть больше не могла….
После похорон мужа она вдруг особенно остро почувствовала дикое, нестерпимое отвращение к своему примелькавшемуся уже спутнику. Теперь Гладышев был ей противен так, как никогда прежде. Отвращение было нестерпимо! Так нестерпимо, что она даже вида его не выносила.
«Боже, как я с ним ещё и в постель ложилась?! – Вероника старалась не смотреть в сторону, как ни в чём не бывало вышагивающего рядом с ней по дорожке от угрюмого здания крематория к красной кирпичной стене кладбищенской ограды вдали, Гладышева. – Куда мои очи глядели?!»
Её душила какая-то горькая, подспудная обида.
Нет, конечно же, не на Гладышева, – она, хотя и была чрезвычайно зла, понимала, что он просто дурак, шут гороховый…. Хотя шут этот застрелил её мужа, пусть даже и нечаянно! А теперь вот разглагольствует, будто ни при чём, идёт рядом с ней, и ему ничего от того, что только что в печи крематория, как мусор, сожгли останки её супруга, не сталось.
Больше всего Вероника злилась сейчас даже не на себя, а на свою судьбу.
Ведь всё было так хорошо!..
И – на тебе!..
Что-то подсказывало ей, что теперь всё будет не так, как прежде! Не будет уже той беззаботной жизни, к которой она успела привыкнуть, когда можно было тратить направо и налево, не задумываясь, столько денег, сколько хотелось. Вероятно, ей, как и прежде, до замужества, придётся считать копейки, выбирая мучительно и долго, что нужнее дорогущая, – но престижная, – губная помада или кусок колбасы….
Всё возвращается?!.. Да, несомненно! Всё возвращается куда-то туда, откуда она только что сбежала, стремительно поднявшись как на лифте за счёт положения Бегемота на недосягаемую прежде высоту! А что теперь?! Теперь лететь ей с этой вот кручи вниз! И как бы не расшибиться в пух и прах! Но она не хочет этого! Она к этому не готова! Да и не желает вновь оказаться там, откуда едва выкарабкалась! И она будет защищаться!..
Да, она злилась на свою судьбу. И Гладышев был частью этой судьбы. Если бы не он, то Бегемот до сих пор был бы жив, и её беззаботному существованию, как и прежде, ничто бы не угрожало. Поэтому неосознанной частью нестерпимого отвращения к Гладышеву была та угроза её пошатнувшемуся положению, которая, – ей казалось, – исходит от него. Она её чувствовала всем своим существом. И хотя угроза эта вроде бы уже осуществилась, у Вероники было такое ощущение, что она ещё находится где-то в будущем, где-то впереди по судьбе, и угрожает ей оттуда. И, если сейчас она не избавиться от Гладышева, в будущем её ждут большие неприятности.
Провинциальная беспечность толкала её на новые необдуманные и легкомысленные шаги….
-Я смотрю, у тебя повышенная разговорчивость сегодня, – вдруг прервала своё ничего хорошего не обещающее молчание Вероника и, повернувшись к надоевшему ей спутнику, гневно осадила его беспечную прыть. – Но, так уж и быть, я отвечу. Надеюсь, это твой последний вопрос! Думаю, ему будет лучше покоиться здесь, где его убили, чем лежать в той земле, по которой ходит его убийца-недоделок.
Она обернулась, бросила последний взгляд на оставшееся вдалеке надгробие, а затем решительно пошла прочь, к выходу с кладбища крематория….
Гладышев всё следовал за ней, и теперь все её мысли были заняты тем, как отвязаться от этого опротивевшего ей эскорта.
Он поотстал, и потому ей пришлось ждать его в воротах глухого забора кладбища.
Она остановила его жестом руки.
-Мы сегодня же съезжаем из гостиницы: мне нужны деньги, – бросила ему, глядя в сторону, Вероника. – К тому же, я не собираюсь тебя содержать, как это делал Жора…. Так что, Гладышев, в гостиницу можешь даже не возвращаться…. Впрочем, нет, заберёшь свои пожитки и – сваливай. Меня ты больше не интересуешь! Как, впрочем, никогда и не интересовал. Надеюсь, с завтрашнего дня наши пути никогда больше не пересекутся, мой маленький идиотик. Честно говоря, я ожидала от тебя всего, только не такой свиньи, которую ты мне подложил: лишить сразу и мужа, и средств к существованию. Кому я теперь нужна? Я сейчас не плачу лишь потому, что выплакала все слёзы в эти последние ночи! Свинья! Ты сделал меня сиротой и оставил моего ребёнка без отца.
Она говорила быстро, без запинки, с такой уверенностью, будто давно уже отрепетировала и эту речь, и эту сцену.
-Какого ребёнка? – удивился Гладышев. – У тебя будет ребёнок?!
Он обрадовался и от того стал ей ещё омерзительней.
-Да, к сожалению, – ответила она, мысля, как бы поскорее закончить с ним. – Но, – слава Богу, – не от тебя!
Вероника развернулась и пошла быстрым шагом прочь по узкому тротуару вдоль забора. Её каблучки цокали металлом по асфальту. Каким-то шестым чувством она ощущала, что он в растерянности и смятении остался стоять на месте, провожая её взглядом.
Ей показалось, что она отделалась от него навсегда, и потому Вероника вздохнула с несказанным облегчением.
На шоссе она по старой привычке подняла руку, чтобы поймать такси, но тут же опустила её, вспомнив, что теперь деньги надо считать и экономить, а потому направилась в сторону автобусной остановки.
Гладышев плёлся где-то сзади.
Через час, взяв в фойе гостиницы ключи, она вошла в номер, который они занимали с Гладышевым. В голове уже вертелись мысли: что, куда положить, что взять с собой, а что выбросить на помойку.
Вошёл Гладышев.
Он молча собрал свои пожитки и через некоторое время, невнятно буркнув под нос: «До свиданья!» – исчез за дверью номера.
-Вали! Вали! – на ходу, даже не обернувшись, бросила ему на прощанье Вероника, деловито и быстро прошагиваясь по номеру и подбирая то тут, то там разбросанные вещи.
Когда дверь за Гладышевым закрылась, она подошла, заперла её на ключ, чтобы он вдруг не вздумал вернуться.
Теперь она плюхнулась на постель и позволила себе расслабиться, раздумывая, как добираться домой.
Несколько минут, может быть даже, полчаса она лежала, просто и бездумно глядя в потолок, изредка прислушиваясь к глухим шагам в коридоре за дверью. Её всё-таки беспокоило, что Гладышев может вернуться и начать ныть, что у него нет денег….
«Кстати, надо подбить бабки!» – вдруг решила Вероника и потянулась за сумочкой.
Присутствовавшие на похоронах друзья, знакомые и родственники Бегемота, – правда, не все, – были добры к ней, и теперь у неё в руках было три десятка сотенных долларовых купюр. На Украине это были безумные деньги.
Вероника стала прикидывать, сколько ей придётся поменять прямо сейчас внизу, в пункте обмена валюты в фойе гостиницы, на дорогу и на расходы на первое время дома. Остальные деньги убрала подальше, спрятав их в небольшой потайной карманчик сумочки.
«Видимо, всё-таки придётся взять такси, – решила она, окинув взглядом свои вещи: два больших чемодана и сумку. – В автобусе или метро я сама с этим не доеду!»
Набрала по телефону номер администраторши.
-Будьте добры, на шесть часов вечера закажите мне такси на Киевский вокзал, – попросила она дежурную.
-А вы что, съезжаете? – поинтересовалась та.
-Да, – беззаботно ответила Вероника. – Мне ещё билеты надо на поезд заказать и деньги поменять, доллары.
-Я сейчас к вам поднимусь, – раздалось в ответ в трубке.
Вероника пожала плечами и стала переносить чемоданы в прихожую номера. До поезда оставалось ещё два часа.
Управившись со всеми делами, Вероника подошла к окну и стала смотреть вниз, на улицу.
Вокруг была словно глубокая осень, но кое-где лежал уже небольшими островками мокрый, таящий снег.
Около станции метро суетилась огромная толпа народа. Дальше в тумане угадывались контуры центрального входа на ВДНХ….
Дверь попытались открыть, но она была заперта изнутри. Тогда раздался настойчивый, требовательный и властный стук, будто бы Вероника забаррикадировалась в номере и никого не пускает. Стук был такой наглый и неприятный, что это полоснуло Веронику по нервам.
-Иду, иду! – закричала она через весь номер, стараясь успокоить кого-то за дверью. – Да кто там такой нервный?!..
За дверью стояла администраторша, которой Вероника только что звонила по телефону. Её лицо было каким-то напряжённым. Она внимательно и пристально всматривалась в глаза Вероники, будто та что-то у неё украла. За спиной администраторши маячил портье.
-Можно войти? – поинтересовалась администраторша.
-Конечно, – Вероника пропустила служащих гостиницы внутрь.
Администраторша зашла в прихожую номера, окинула взглядом собранные и готовые к выносу чемоданы. Портье, следовавший за ней, мялся в нерешительности. Женщина прошла в комнату и остановилась посередине, видимо, ожидая, когда зайдёт Вероника.
Девушка плюхнулась на кровать перед ней, развалившись и подперев голову локтем.
Администраторша долго смотрела на неё всё так же пристально, потом сказала:
-У вас долг за номер, вы должны рассчитаться!..
Веронику точно холодным душем окатили. Она поднялась и села ровно. Где-то в глубине её души неприятно засвербело нехорошее предчувствие. От наглости администраторши у неё пропал даже на какое-то время дар речи, но внутри всё отчётливее росло возмущение, которое вот-вот должно было выплеснуться наружу справедливым возмущением, скандалом и записью в жалобную книгу: она-то уж точно знала, что ничего не должна!
Вероника решила, что спуску этой наглой тётке не даст.
-Вообще-то, за номер, включая обеды из гостиничного ресторана, оплачено было сразу, при поселении, до конца года, насколько я знаю! – медленно, со сдерживаемым гневом произнесла она, рассчитывая увидеть в следующую минуту гримасу извинения за недоразумение и доставленное беспокойство на лице служащей гостиницы.
Но лицо той вопреки ожиданиям наивной провинциалки и не думало меняться. Ни один мускул не дрогнул на её щеках. И оно было по-прежнему суровым и даже злым.
-Повторяю! У вас долг за номер! Вы, прежде чем съехать, должны оплатить ещё вот столько! – она протянула Веронике расчётный лист.
Вероника взглянула на сумму, и её брови высоко взлетели от удивления: на оплату счёта ушла бы вся её заначка, все те доллары, что были припрятаны у неё «на чёрный день». И из Москвы уехала бы она с пустым кошельком.
Это раздосадовало и возмутило её. Она не считала, что этот чёрный день настал! Тем более – всё давным-давно оплачено её покойным супругом.
-С какой это стати?! – возмутилась Вероника. – Откуда эта сумасшедшая цифра?! Вы хоть представляете, сколько это денег?!..
-Ровно столько, сколько стоит номер, который был у вас в распоряжении по сегодняшний день!
-Но мой… мой муж при мне оплачивал номер до конца года. Да я вам сейчас квитанцию об оплате покажу! – Вероника принялась лихорадочно рыться в сумке, чувствуя, как ситуация выходит у неё из-под контроля.
Ей очень хотелось, чтобы всё вернулось в нормальное русло и продолжало идти спокойно и размеренно, как несколько минут назад.
-Мне не надо ничего показывать! – остановила её жестом администраторша. – У вас долг за проживание в номере люкс! Будьте добры оплатить его до отъезда!
-Но… объясните мне! Я ничего не понимаю! – взмолилась в растерянности Вероника, чувствуя в словах администраторши какую-то нерушимую уверенность в своей правоте.
-А что тут понимать?! – администраторша открыла блокнотик, который подал ей портье. – Да, у вас был оплачен номер до конца года, в котором вы сейчас находитесь! Но этот номер оплачен на фамилию Гладышев. У вас фамилия – Бегетова, насколько я понимаю, если верить данным вашего паспорта. Это, во-первых! К тому же за вами числится другой номер, насколько мне известно.
-Да, но мы давно сдали тот номер, и неиспользованная плата за него, – ведь ещё не Новый год, правда?! – должна перейти на покрытие долга за этот номер, если чего и не хватает! – парировала довод администраторши сконфуженная Вероника.
Она нутром чувствовала, что её пытаются развести самым наглым образом, и лихорадочно искала пути защиты.
-А какое, собственно говоря, отношение вы имеете к Гладышеву Дмитрию и к его деньгам? Вот он пусть подходит и получает возврат суммы! Мы ему выплатим! Вы же никакого отношения к этим деньгам не имеете. К тому же, по правилам нашей гостиницы, которые вы нарушили, вам, гражданка Бегетова Вероника, выписан штраф за проживание в одноместном номере с посторонним мужчиной, поскольку, как теперь выяснилось, это вовсе не ваш супруг-молодожён, как вы нам тут представляли целый месяц. Вы нарушили правила социалистического общежития. У нас тут что, дом свиданий или публичный дом?!.. У нас порядочная, высоко разрядная гостиница высшего уровня качества! И нам не всё равно, что тут у нас в номерах делают постояльцы! По правилам проживания в гостинице, – она потрясла вдруг невесть откуда взявшейся невзрачной брошюркой, – мы имеем полное право вас оштрафовать! Что мы и делаем!..
С каждым произнесённым словом голос администраторши повышался всё более угрожающе, и Вероника чувствовала, как та пытается пригвоздить её своим натиском и не дать ускользнуть ей от расплаты.
-Кстати, такой же штраф выписан на имя снимавшего этот номер Дмитрия Гладышева! Но поскольку он съехал, – я видела, как этот товарищ выходит с вещами из гостиницы, – а вы остались, то платить оба штрафа будете вы! – администраторша ткнула в её сторону своим корявым длинным пальцем, потом достала из блокнота какие-то две квитанции и потрясла у той перед носом.
-Это безобразие! – возмутилась уже как-то не совсем смело Вероника. Чувствовалось, что аргументы наглой тётки, её стремительный натиск и всё более повышающийся тон голоса возымели на неё, неопытную в житейских делах девчушку, своё действие: она начала ломаться. – Я ни за что платить не буду! Я требую, чтобы мне предоставили книгу жалоб!..
Возникла небольшая пауза, словно обозначив кульминацию разговора.
Затем администраторша уже более низким и спокойным тоном победителя, только что прикончившего жертву, спросила:
-Может быть, вы, гражданка Бегетова, с милицией хотите разговаривать?.. Я её сейчас вызову!..
Мысли, путаясь друг с другом, лихорадочно закрутились в голове Вероники. И хотя она чувствовала, что её пытаются надуть, но понимала, что формально администраторша права: доказать обратное ей вряд ли удастся. И наверняка, – если та вызовет милицию, – дело примет скверный оборот.
Вероника лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, пока администраторша молча ждала от неё ответа, стоя посреди комнаты и нагло глядя сверху вниз. Мысли сталкивались в голове, путались и мешали бежать друг дружке.
Самый простой и, возможно, правильный выход из сложившейся ситуации был бы заплатить деньги, которые требовала эта тётка. Но, как нарочно, сумма, которую та обозначила, совпадала с имеющейся у неё наличностью. И если бы она сейчас рассчиталась, то на дорогу ей, возможно, ещё и хватило бы, но на перрон вокзала родного города она сошла бы без копейки за душой….
Веронику бросило в жар от одной только мысли расстаться со всеми деньгами, которые у неё ещё оставались от прежней роскошной жизни! И отдавать их, эти дающие надежду на будущее крохи, остатки былой роскоши, этой ловкой тётке, которая будто узнала, сколько может с неё получить, и вдруг наехала на неё по совершенно надуманному предлогу, она не собиралась!
Вероника глянула на часы. Скандал длился уже целый час.
Мысли продолжали лихорадочно крутиться в её голове, ища выход из опасной ситуации.
Администраторша смотрела на неё, как удав на кролика.
Рядом, чуть позади неё, посматривая по сторонам и зыркая то и дело в потолок, видимо, чтобы не встретиться с Вероникой глазами, тёрся портье. Видно, присутствовать при подобном ему приходилось регулярно.
-Хорошо! – сдалась Вероника. – Я заплачу! Только у меня нет с собой таких денег!.. Я буду звонить родственникам и знакомым. Сами понимаете, что собрать такую сумму непросто: у вас день проживания стоит как их месячная зарплата!
-Дело ваше! – более дружелюбно произнесла администраторша. – Но пока вы не рассчитаетесь, мы вас не отпустим – сами понимаете!.. Вот! Подписывайте квитанции: с долгом согласна! Крайний срок расчёта – завтра до двенадцати ночи!
Она протянула Веронике квитанции, а портье, вдруг переставший глазеть по сторонам, участливо подставил поднос, на котором взятая ими в оборот девчушка могла бы в них расписаться.
«Ты подписываешь себе смертный приговор!» – кричало что-то внутри Вероники, но она, проигнорировав это голос, стала писать под диктовку администраторши….
-И учтите, – добавила в дверях та, покидая победительницей поле битвы, – пока вы живёте здесь, – никого не волнует, по какой причине, – плата за номер продолжает начисляться!..
Когда дверь в коридор за незваными гостями захлопнулась, Вероника обессилено рухнула на кровать словно подкошенная и долго лежала так, раскинув руки и бездумно глядя в потолок.
«Беги! – кричало что-то теперь внутри неё. – Спасайся! Беги! Тебя до нитки разденут!»
Эта беспокойная мысль больно сверлила сердце тревогой.
Будущее, которое ещё час назад казалось пусть и безрадостным, но всё же брезжащим неким подобием надежды, теперь выглядело неопределённо и даже мрачно. Без этих денег будущего для неё не было вообще! Никакого! Поэтому вдруг Вероника решила, что рассчитываться непонятно за что она не станет.
Теперь её беспокоила только одна мысль: как незаметно из гостиницы улизнуть.
Книгу в бумажном виде можно приобрести здесь (оригинальное изложение) (Россия) …
… или здесь (Канада) – издана в хронологическое изложение
В электронном виде книгу можно приобрести здесь (оригинальное изложение)
[content_block id=11928 slug=menedzhery-workle]