«r Ад Министр @ Тор», гипер роман, книга 1/4 «Путешествие в Рай-Город», роман, глава 22

Всё-таки даже у мух, и у тех, бывает разный характер.

Векселя 100, 12%

Иные деликатно летают мимо, садясь только на продукты да на сладкое, а другая так и пристанет, так и лезет в лицо! Лезет и лезет, садиться на нос, на щёки, на брови, так щекочет их своими лапками, что, – хоть сколько её отгоняй, – всё равно разбудит.

В деревне будильник не нужен: его роль с успехом выполняют вот такие – вот мухи. Едва встаёт солнце, как они просыпаются и начинают доставать соню….

Дима, нагулявшись накануне допоздна с Алёной под полной луной в окрестностях Васелихи, теперь хотел выспаться, но мухи не давали ему этого сделать, и едва над горизонтом взошло светило, как их противные, щекотливые лапки в несколько минут прогнали сон.

Он поднялся с постели, вспоминая только что прерванное сновидение.

Ему хотелось теперь, чтобы Алёна была с ним не только наяву, но и во сне. Однако этому всё время мешали незваные гости: однажды найдя в ментале его координаты, Охромов теперь постоянно доставал его во сне и даже не думал оставлять его в покое, каждый раз врываясь в его знойную земляничную сказку, которую открыла ему Алёна. Стоило ему заснуть, как тот был тут как тут.

Дима сердился и всякий раз выталкивал его из своего сна, потому что вовсе не собирался никуда ехать из Васелихи, по крайней мере, пока не наступит осень, а может быть – и зима. Но Охромов возвращался снова и снова, как заевшая пластинка, мешая наслаждаться ему образом Алёны, будто сотканным из солнечного света и земляничных побегов.

Однако на этот раз случилось совсем уже нечто вовсе невообразимое, после чего Дима задумался, что не всё так просто, и, – раз так настойчиво является к нему этот Охромов, уже порядком надоевший и ставший даже будто знакомым, как в жизни, постоянным атрибутом его сна, – может быть, надо последовать его совету.

А произошло это, очень даже просто, вот как.

Алёна отправилась в рай-город, так местные называли районный центр, добраться в который, впрочем, непросто было и раньше, а теперь, с двойным пересечением государственной границы, и вовсе – не захочешь ехать! Это было путешествие на четверть недели. И потому от нечего делать Дима в этот день остался, как здесь говорили, «в ограде».

Разморённый жарой, навалившейся невесть откуда на болотный край, он сидел, отходя ото сна, который ему как всегда помешали досмотреть мухи, и глядел на то, как по двору мимо него бродит соседская квочка с цыплятами.

Пелагея не любила, когда в их ограде гуляют чужие куры, и постоянно их гоняла. Диме же было всё равно. Он сидел под огромной берёзой, в тени которой был накрыт нехитрой снедью стол, и наблюдал, как цыплята сноровисто шныряют вокруг неторопливо прохаживающейся курицы, несомненно, очень гордой своим выводком.

Путешествие в рай-городЦыплята были маленькие, но пушистенькие и шустрые. И Дима думал, глядя на них: «Что в них, там, есть-то? А ведь едят! … Цыплёнок табака – изысканное блюдо!..»

Вот один цыплёнок в куче досок нашёл огромную личинку какого-то насекомого, такую большую, что она свисала почти до земли из его клюва. Другие тут же бросились к нему, но он стал удирать, убегая зигзагами от преследующих его братьев и сестёр. Иногда, когда удавалось отбежать так, что оставалось время попробовать подкрепиться, цыплёнок останавливался и пытался проглотить личинку, но она была слишком велика. И это у него не получалось.

В этот миг цыплёнка настигал весь выводок, стараясь выклевать добычу у него из клюва. Но тот снова пускался наутёк, шустро удирая от надоедливых преследователей.

Дима на секунду захотел взглянуть на мир глазами этого цыплёнка, … что он думает, что видит, … и вдруг в следующее же мгновение, едва это подумал, оказался в его тщедушном теле.

Спустя мгновение Дима понял, что это он бежит вперёд, в клюве у него огромная, вкусная личинка, сзади раздаётся оголтелый писк: «Стой, отдай!» – остальных цыплят, а он куда-то продирается в зарослях травы в три, а то и в четыре его роста, по прошлогодней пожухлой листве, которая сильно шуршит под лапами. В голову бьют какие-то незнакомые, но аппетитные запахи. В груди бешено колотится сердечко. От азарта и страха он трепещет маленькими крылышками.

Увидев и ощутив всё это, Дима не на шутку испугался и тут же оказался снова в самом себе, а тот цыплёнок, в котором он только что был, вдруг замешкался и, словно забыв, зачем бежал, остановился.

Его настиг другой и, выхватив личинку, понёсся теперь сам прочь от настигающей его ватаги птенцов.

«Что это было?» – удивился Дима.

Случившееся только что было настолько ошеломляюще, что он никак не мог прийти в себя, а во рту стоял неприятный привкус только что находившейся в нём личинки, которую ему не удалось проглотить.

В следующую секунду Диму стошнило от осознания того, что он едва не съел склизкое, полупрозрачное насекомое размером с треть его роста. Может быть, пока он был в цыплячьем теле, это и было вкусно, но теперь его рвало от оставшегося мерзкого, выворачивающего наизнанку, послевкусия.

Остаток дня он провёл в раздумьях о том, что же это могло быть. Можно, конечно, было попробовать сделать это ещё раз, но ему не хотелось больше после возвращения корчиться в конвульсиях от несовместимости вкусовых предпочтений, да и было страшно вдруг, вообще, остаться цыплёнком.

Интуиция подсказывала ему, что всё дело в том, что он всё ещё обладает кубом Михаила, и, видимо, тот запросто творит подобные чудеса.

В конце концов, поскольку других объяснений не было, Дима согласился с этой версией, и у него сразу же возник соблазн попробовать этот фокус с человеком, например, с Алёной: интересно же оказаться, например, в женском теле во время коитуса и узнать, что она испытывает от его ласк.

Однако Алёны рядом не было, а оказаться, например, в теле бабки Пелагеи, ненароком подумав об этом, ему показалось отвратительно. Да и с Алёной, наверное, не стоило этого делать, поскольку, следуя логике происходящего, его тело либо впадёт в обморок, либо в нём окажется Алёна, – раз уж он попал в её, – и, чего доброго, если с цыплёнком у него получилось вернуться от испуга, то в чужом человеческом теле можно и застрять.

И всё-таки случившееся говорило само за себя, как бы напоминая ему, что у него есть цель незримого путешествия и транспорт, который надо использовать по назначению, а не баловства. А пока он оставался в Васелихе, этого не происходило, и, наверное, время работало уже не на него. Во всяком случае, столь длительного бездействия ему точно не попустили бы…. Хотя, кто?.. Кто мог этим воспользоваться?!..

Летарген ясно дал ему понять, что до его прибытия в Рай-город связь с ним потеряна. Правда, оставались ещё Литарген, Летаргенъ и куча всяких непонятных товарищей, хулиганящих в ментале, которые только и мечтали о том, чтобы он выпустил из внимания Меркаба или забыл, зачем и куда держит путь, а лучше: и то, и другое сразу, и «…если можно, – без хлеба…», – как говорил Вини-Пух.

Быть может, и Охромов был из числа этих ментальных хулиганов, но ясно было одно: засиживаться в Васелихе больше не стоит.

Размышляя об этом, Гладышев так и задремал в тени берёзы, и ему тут же приснился Гриша.

-Вот, наконец-то, правильно мыслишь, бродяга! – сказал он, едва появившись во сне.

Сон был странный, как, впрочем, и всё, что с ним происходило в последнее время: он ничем не отличался от яви, если и явь, часом, сама не была сном какого-то другого уровня!

Теперь Охромов сидел рядом с ним за столом под берёзой и угощался нехитрым его убранством.

-Тебя забыли спросить! – возмутился Дима. – Слушай, исчезни!..

Говорил он это по привычке, потому что теперь уже сомневался в том, чтобы продолжать стоять на своём.

-Да понимаю я, почему ты так упорствуешь! – возразил Гриша. – Во-первых, здесь твоя новая пассия: что ж, одобряю!..

-Кто ты такой, чтобы одобрять?! – возмутился Дима.

-О, скоро ты об этом узнаешь! – ответил Охромов. – А, во-вторых, тебя здесь «якорнул» ментальный указатель «Рай-город»: весьма удачная уловка….

-Чья?! – удивился Гладышев.

-Ну, – пожал плечами Гриша, – наверное, тех, кто не хочет, чтобы ты достиг пункта назначения!

-Что ты хочешь этим сказать?! – не понял Дима.

-Только лишь то, что, думая, что райгород, который здесь упоминается в речи местного населения, ну, в частности, звучит из уст Алёны, – это именно тот Рай-город, который тебе нужен, ты теряешь силы и время….

-И что?! – в нетерпении поинтересовался Дима.

-А только то, что очень скоро ты получишь такой же ментальный намёк, что это ложный путь. Только смотри не пропусти его!

-И?!..

-Я думаю, что, как только ты поймёшь это, всё сразу же наладится. Да, и, кстати, будь осторожен со своими опытами по перескакиванию в чужие тела, – предупредил его Гриша, – кроме того, что они влекут огромные затраты ментальной энергии, они ещё и небезопасны для Меркаба!.. Смотри, это искушение! Не поддавайся….

Сон вдруг прервался. Во всяком случае, так показалось Диме.

Едва он поднял голову со стола, на котором та всё это время лежала, как Охромов тут же испарился с соседней лавочки.

Зато напротив стояла Пелагея Пантелеевна.

-Внучек, растопил бы-т печь, а?! – попросила она. – Я пойду схожу!.. Алёнка с оказией вернулась!..

-А что так рано?! – удивился Дима: дорога до райгорода занимала теперь два, а то и три дня из-за того, что приходилось дважды пересекать государственную границу.

-Вот я и пойду узнать-т! – ответила бабка Пелагея. – Растопи печь!..

Альта-Спера.-Администртор. Выпущенные книгиДима оглянулся.

Видимо, он действительно проспал под берёзой весь день, потому что вокруг были уже первые сумерки….

Береста долго не хотела зажигаться, потом тухла в печи, так и не подпалив дрова. Дима извёл целый коробок спичек, но, – то ли тяги в остывшей печи не было, то ли он дрова сложил неважнецки, то ли древесина их была сырая, – затопить печь у него всё никак не получалось.

-Какая-то противопожарная печь, – усмехнулся Дима. – Проще хату запалить, чем печь….

Однако едва он так подумал, как тут же осёкся: дрова сразу же загорелись, – и Дима лишний раз убедился, что с желаниями надо теперь быть поосторожнее: куб Михаила, несомненно, работает как их ментальный усилитель.

Вскоре вернулась и Пелагея Пантелеевна.

-Да-а-а, что деется!.. Что деется-т! – причитала она.

-Что такое? – насторожился Дима.

-Да-к, что?!.. В райгород-т теперь и не попадёшь! – возмущалась Пелагея.

-Как так-то?! – удивился Дима, припоминая слова Охромова.

-А так: не пущают нас теперича….

-Куда? – не понял Дима.

-Куда, куда?!.. Через границу! – продолжала негодовать Пелагея. – Надо ж-т! Дожила на старости лет!.. Теперь мы, оказывается, москали!.. А на Украине теперича бандеровцы правят! Кричат: «Геть!.. Москаляку на гиляку!» … Ты-т как к нам пробрался?! – удивилась она.

-Да вот так вот! – пожал плечами Дима, вспоминая своё путешествие.

-Впрочем, ты-т с Украины. Они украинцев в Россию пропускают, а нас через свою территорию – нет!.. Мы теперь для них враги, оказывается, москали!.. Вот, плять-т!… Да у меня ж пол-Украины-т родни! Вот ты-т, к примеру! А я теперь для них враг!.. Тьфу!..

Пелагея в сердцах плюнула на пол избы.

-Как теперь жить?!.. Как жить?!.. Теперь и пенсию, и письма, – да ничего не получить-т! Блокада какая-т!..

-Может, всё наладится? – высказал робкое сомнение Дима.

-Да, внучек! Наладится, можа! Только-т когда?! Мне-т пенсия нонче нужна!.. Да и не только мне! Ну, и времена!.. Москали!.. Жили-жили вместе, а теперь – москали!.. Да у меня половина Большой Василихи в сватьях ходит! А теперь мы для них москали!..

Пелагея была так раздосадована, что добиться от неё вразумительного ответа было невозможно. Дима засобирался к Алёне, но бабка остановила его:

-Не ходи-т к ней! Устала она с дороги! Да и напугана шибко!..

-Что так?! – удивился Дима.

-Не ходи! – вместо ответа махнула рукой в сердцах Пелагея….

Вечер тянулся медленно, Дима в раздумьях пил чай и всё посматривал в темноту за окном в надежде, что Алёна придёт сама….

-Ну, что?! Убедился?! – поинтересовался Охромов.

Он теперь сидел по другую сторону стола в хате, напротив.

-Я что?.. Сплю?! – удивился Дима.

Вместо ответа Охромов пожал плечами.

-В общем, так! Разбирайся тут со своей дамой и айда обратно в Сумы! Найдёшь меня там в психушке….

-В психушке?! – удивился Дима.

-Что?.. Плохо слышишь, что ли?! Меня и полковника Зверева….

12.06.15 003Дима хотел спросить: «А как я туда попаду?» – но Охромов испарился точно утренний туман за окном.

Дима поднял голову со стола.

На дворе уже светало. По кривой улочке деревни, уходящей вниз, тёк, словно река, густой молочный туман.

Дима прошёлся по избе: хата была пустая, – видимо, Пелагея уже хлопотала по хозяйству, – вышел на улицу и, словно влекомый течением тумана, пошёл вниз по улице, намереваясь расспросить обо всём саму Алёну: всю дорогу вчерашний бессвязный и эмоциональный рассказ бабки Пелагеи не шёл у него из головы. Было такое ощущение, что он будто бы попал в какие-то другие времена, перескочив на столетие куда-то вперёд или назад, или и вовсе оказался в иной реальности.

«Впрочем, какая может быть реальность, если всё это мне снится?!» – успокоил себя Дима, помня, что сейчас он фактически находится в городском парке, что разбит на берегу реки Стрелка, недалеко от ресторана «Кристалл», в зарослях сирени, где городские маргиналы устроили себе шалаш подальше от любопытных глаз, и медитирует там, а это всё – его ментальная фантазия….

По деревне то там, то тут кукарекали вторые или третьи уже петухи. Несмотря на вчерашнюю жару, утро было прохладным: чувствовалось приближение осени….

[content_block id=12792 slug=posle-prg]