Дня через два мать заглянула в комнату к Диме снова.
-На! Возьми! – протянула она ещё сонному сыну тот самый кирпич из сторублёвок.
-Зачем?! – удивился Дима. – Я же отдал их тебе….
-Их нигде не принимают! – с досадой, не дав договорить, перебила она его. – Это деньги СССР. Такой страны больше нет, значит, и денег – тоже нет! Теперь это – музейный экспонат! Правда, неизвестно, какому музею их хоть даром отдать можно! Наверное, тому, что называется свалка….
Она устала держать в вытянутой руке тяжёлый кирпич из сторублёвок и бросила его на Димину постель. Тот невольно потянулся к нему, взял и посмотрел на деньги так, будто видел их впервые в жизни.
Неприятное прозрение, что «миллионером» ему удалось побыть совсем недолго, а теперь он снова, как был нищетой, так ей и остался, пригвоздила его на месте, и Дима долго и бесцельно перекатывал, словно огромный разноцветный детский кубик, упаковку из вышедших из обращения банкнот.
«Неужели ничего нельзя сделать?!» – свербела в его голове одна и та же мысль.
Расставаться с ощущением, что ты богат, как-то не хотелось.
В конце концов, Дима решил проверить всё сам и направился в ближайшее отделение банка, распотрошив упаковку и взяв с собой несколько сотенных купюр….
-Да, эти деньги мы больше не принимаем! – подтвердила ему кассирша.
-С какого времени?! – поинтересовался зачем-то Дима, хотя спрашивать об этом было глупо: можно подумать, что узнав это, он сможет туда вернуться.
-Да вот, буквально с неделю как! – ответила женщина.
-А неделю назад я бы смог положить на счёт в банке миллионов, скажем, десять этих рублей? – не унимался Дима, с горечью осознавая, как близка была от него удача.
-Неделю назад?! – переспросила его кассирша, поправив на красивой переносице очки в изящной оправе.
Дима кивнул головой, словно ожидая какого-то чуда от её ответа.
-Неделю назад – да! Правда, вам бы вряд ли это удалось.
-Почему?! – удивился Дима.
-Ну, не у вас одного рубли остались!.. Тут, знаете, какие очереди были?! Люди с месяц, как объявили, что рубли прекращают хождение по Украине, ночами под отделением банка дежурили, сутками тут торчали целыми семьями. Да и ограничение было: от одного гражданина Украины принимали не больше миллиона рублей. Так что если у вас только семья большая или друзей хороших с десяток, тогда бы смогли.
Дима хотел уже уходить, но напоследок всё же спросил у отвернувшейся и занявшейся другим делом женщины:
-А что же люди делали с теми деньгами, которые не успели положить в банк?
Она подняла на него свои красивые серые глаза и посмотрела внимательно сквозь круглые стёкла больших, модных очков, немного подумала, а потом ответила:
-А кто что!.. Кто в Россию мотанулся. Но там тоже деньги эти с оборота выходят, и их принимают во вклады только с местной пропиской. А кто – менялам отнёс на рынок….
-Что за менялы такие?! – удивился Дима.
-Ну, менялы – это менялы! – объяснила ему женщина, уже не зная, как отвязаться от него поскорее. – Деньги они меняют…. Рубли, доллары!.. Сходите к ним!.. У них, конечно, курс грабительский, но хоть что-то получите.
-А где они?! – не понял Гладышев.
-Я ж вам говорю: на рынке стоят, … с табличками! Идите, … там увидите! – она отмахнулась от него как от надоедливой мухи, и Дима понял, что разговор окончен.
Впрочем, это была хорошая идея! В самом деле! Почему бы и нет?!..
Рынок в Сумах открывался рано: в шесть часов здесь уже шла бойкая торговля. Зато после двенадцати дня на рынке делать было нечего: и продавцов, и покупателей точно корова языком слизывала. Поэтому ни свет, ни заря, несмотря на то, что вокруг была ещё жуткая темень, Дима, прихватив с собой на первый раз десять пачек по сто банкнот, заспешил искать менял: если всё получится, можно будет обменять и остальное.
Однако сколько ни блуждал он среди людской толпы на рынке, так никаких менял и не увидел. Он обошёл уже несколько раз круг по бетонному кольцу здания, потеряв всякую надежду, как вдруг увидел в толпе высокого здорового мясника, дядю Колю. Его он знал не очень хорошо, просто несколько раз Вероника, когда они бывали здесь в прежние времена, здоровалась с ним при встрече и говорила, что это отец её одноклассницы, Скляренко Надьки.
Как утопающий за соломинку, Дима решил ухватиться за эту встречу и, что было силы, прогрёб сквозь плотную толпу народа к уходящему куда-то прочь по своим делам дяде Коле, а, догнав, нагло схватил его за руку.
Тот недовольно обернулся.
-Дядя Коля, здрасти! – прокричал он сквозь монотонный гул толпы, рассчитывая, что тот вряд ли помнит всех одноклассников и друзей своей дочери.
Мясник долго смотрел на него с сомнением, словно силясь признать, но всё же кивнул в ответ головой.
Не теряя времени, не дожидаясь, пока тот совсем не признает в нём незнакомца, Дима прокричал:
-Подскажите, дядь Коль, где тут менял можно найти?!..
-Вы что, сговорились?! – удивился дядя Коля, но взяв за руку, повёл его прочь из бетонной шайбы рынка, и уже на улице, отпустив руку, показал куда-то вдаль, в сторону набережной реки Стрелки. – Вот, то там!.. На вещевом побачишь!..
Теперь Дима понял, что искал пресловутых менял совершенно не в том месте.
Уже уходя, дядя Коля вдруг снова спросил:
-Вы что, сговорились?!.. Всем менял подавай! Тут давеча подружка Надькина чи одноклассница её…. Эта….
-Вероника?! – подсказал и одновременно осведомился Дима.
-О!.. Она самая!.. Вероника!.. Та тоже приходила, менял шукала! У вас шо, або грошей богато стало?!..
-А что?! – удивился Дима.
-Ну, як же ж – шо?! Тут робышь, робышь, и грошей немае, а вы нэ робытэ и всё к менялам шастаете! Вот шо?!..
Дима хотел объяснить мясорубу, зачем ему понадобились менялы, но дядя Коля даже слушать не стал, махнул только рукой и лишь добавил:
-Ты это! … Цындренко пошукай. Я Веронике тож его советовал. Ну, одноклассник ваш! Она назад не прибегала – значит, обминяв без обману….
-А что?! Ещё и обманывают?! – удивился Дима.
-А як же ж! Тильки так!..
С этими словами дядя Коля развернулся и своим широким торсом, как ледокол среди шульги, стал прокладывать себе в теснящейся в дверях на рынок толпе дорогу….
Цындренко!.. Дима видел пару раз этого наглого малолетку, и даже издалека они друг другу как-то не понравились: он это тогда ещё почувствовал. Но делать было нечего: раз дядя Коля сказал идти к нему, значит, надо было идти именно к нему! Тем более Вероника тоже у него была, доллары, наверное, меняла. Правда, Вероника Цындренко одноклассница, а он кто?! Как правильно подойти-то, чтобы за своего сойти, и тот не обманул?!..
Мучаясь этим вопросом, Дима подошёл к огороженной сетчатым забором территории.
Народа здесь было значительно меньше, в основном продавцы на крытых крышами рядах, а вот покупателей почти не было. Поэтому стоящие между рядов менялы теперь были видны издалека. То, что это именно они, Диме стало понятно по тому, что они стояли рядами, просто так, как бы ожидая чего-то: товар на прилавках их явно не интересовал, – и потому смотрелись тут как пни на ровном поле. Может быть, если бы народу в рядах было больше, их было бы не так заметно, но….
Дима зашёл на территорию вещевого рынка и пошёл вдоль рядов косящихся на него парней, некоторые из которых себе под нос, когда он проходил мимо, бубнили, словно пономарь молитву: «Доллары!.. Куплю!.. Продам!.. Доллары!.. Куплю!.. Продам!» – привлекая его внимание.
Наконец, обойдя почти весь рынок, он заметил Цындренко.
Тот стоял на его дальнем краю, в плотной шеренге своих товарищей по ремеслу.
Дела не только у менял, но и, вообще, сегодня, на вещевом рынке не задались: торговли не было. Да и понятно: накануне Нового года народ покупал продукты да подарки в магазинах, а шмотки как-то его теперь не интересовали – обождут….
Что-то подсказало Диме, что сразу подходить к Цындренко не стоит, и он встал неподалёку напротив него, то и дело поглядывая в его сторону.
Тот заметил Гладышева и, хотя они никогда даже не здоровались за руку, минут через десять подошёл к нему.
-Чего пришёл?! – поинтересовался он на подходе.
-Да дело есть, – уклончиво ответил Дима.
Цындренко приблизился и протянул ему руку:
-Ну, говори!..
Дима пожал её, но отрицательно покачал головой и предложил:
-Давай после рынка встретимся!
-Надо же, какие мы все загадочные!.. Ну, давай!..
-А все – это кто?! – поинтересовался Дима, зная, что Вероника тоже к нему обращалась.
Ему хотелось что-нибудь про неё услышать.
-Кто – кто?! … Бегетова! Тоже тут на днях нарисовалась!.. Вся из себя! Загадочная такая!.. Ты вот! – он окинул Гладышева оценивающе и одновременно презрительно, как кобылу при покупке, сверху донизу. – Тоже!..
Дима хотел ещё расспросить его про Веронику, но в это время Цындренко позвали из шеренги менял:
-Циня, вали сюда! Тэбэ бригадир шукаэ!
«Циня» подчинился окрику и сказал, уходя:
-Через час на Стометровке … в «Снежинке» будь! Жду пятнадцать минут! Не придёшь – можешь бильше не звертатыся!
Дима направился в кафе немедленно. Через час в нём, как и обещал, появился «Циня».
-Ну!.. Что у тебя?! Говори! – деловито поинтересовался он, присев рядом за небольшой круглый столик.
-Вот! – вытащил из кармана и положил на стол пачку сторублёвок Дима.
-У-у-у! – разочарованно протянул Цындренко. – Знал бы – не пришёл! Ты не мог мне ещё на рынке сказать, что у тебя это дерьмо?! Его, знаешь, сколько у людей пооставалось?! Мы их уже принимать перестали: набрались сами так, что не знаем, что делать! Их теперь, кроме как в Москве, даже в России больше нигде не принимают! Народ с Украины все российские банки ими запрудил! Так что такого «добра» у всех богато!.. Бывай! – «Циня» встал и собрался уходить.
-Постой! – остановил его за руку, сам не ожидая, что так поступит, Дима. – Помоги мне!
-Всем помогать – у меня здоровья не хватит! – отдёрнул руку Цындренко, но задержался возле стола.
-Подскажи, как там Вероника?! – вдруг нашёлся, что спросить на отвлечённую и, наверное, обоим интересную тему Гладышев.
Цындренко снова нехотя присел за стол.
-Да как – как?! Дура она, в общем! – ответил он.
-Почему дура?! – удивился Дима.
-Да Гвоздь к ней клеится. А она его отшивает. Можно сказать, что он к ней с серьёзными намерениями подкатывает, а она….
Цындренко с досадой махнул рукой, будто это не Гвоздь, а он получил от Вероники от ворот поворот.
-Ну, и что? – поинтересовался Дима, чтобы поддержать беседу.
-Да як шо?! Гвоздь теперь, после смерти Бегемота, поди, второй человек в городе среди блатных после Кекса…. А она с ним так!..
-А Кекс – это кто?! – вкрадчиво поинтересовался Дима.
-Кекс – это величина! Скорее всего, он «положенцем» по Сумам будет скоро: сегодня или завтра вопрос решится! А они с Гвоздём в большой дружбе состоят. Так что, если это произойдёт, возможности Гвоздя в городе станут просто безграничны! А Бегетова – дура, не шарит в этом ничего!..
-Ну, а ты-то чего так за неё переживаешь?! – удивился Гладышев.
-Да я не за неё!.. Мне Гвоздя жалко!.. Мается человек! А она, дура, ему не даёт!..
-Может, даёт! – с сомнением спросил Дима.
-Не, не даёт!.. Точно знаю! Мне Гвоздь не далее, как вчера об этом плакался! – тут он глянул на часы и спохватился. – Ладно, я пошёл! У меня ещё дел целая куча!
-Постой! – вновь остановил его, на сей раз не так импульсивно, без рукоприкладства, Дима. – Подскажи по старой дружбе, что мне с рублями-то делать?!
Цындренко встал.
-С рублями?! … А их у тебя много?! – презрительно усмехнулся он.
-Да миллионов десять, – пожал плечами Дима.
Несмотря на то, что Циня только что говорил, что рубли – неликвид, глаза у него округлились от услышанной суммы.
-Сколько-сколько?! – переспросил он.
-Я ж говорю: десять миллионов! – повторил Дима.
-Где ж это ты такой куш надыбал?! – Циня снова присел за столик к Диме.
-Да так, в Москве, – пожал плечами Дима.
-Да-к, а чё ж ты их сюда вёз-то?! – удивился меняла. – Мы их сами теперь в Москву тралим: только там и можно ещё сдать! Правда, и это теперь трудно стало!.. Давно они у тебя?!
-Да с неделю где-то!
-С неделю-у?! – протянул задумчиво Цындренко. – Да неделю назад ты бы их в Москве безо всяких проблем скинуть мог в любом банке! Шо ж ты так тянул-то?!
-А я откуда знал?! – развёл руками Дима.
-Вот, то ж, – согласился меняла, потом задумался на минуту и сказал. – Ну, выход у тебя теперь только один: иди к Кексу! Сумма как раз по нему! Хоть что-то да получишь!..
-Как же я его найду-то?! – удивился Дима. – У него что, приёмная есть?!
-Ну, приёмной у Кекса нет, но Гвоздь тебе поможет с ним встретиться. Ты же был в компании «Бегемота»?!.. Так что, я не думаю, что Гвоздь тебе откажет…. Ладно, – он глянул на часы, – прощевай! Теперь уже точно пора мне! Покедова!..
Дима остался один.
Он убрал пачку сторублёвок в карман и, раздумывая, как теперь подойти к Гвоздю, стал глазеть на других посетителей кафе….
Вдруг сбоку к нему кто-то подсел, тесно прислонившись.
Это была Анжела.
-Привет, дуралей! – весело обратилась она к нему. – У тебя что за дела с Циней?!..
-Да так, – отмахнулся от неё Гладышев.
-Он тебя в нашу бригаду берёт? Да?!
-В какую бригаду?! – удивился Дима.
-Ну, мы людей в Москве хлопать на бабки поедем после Нового года. Ты с нами?.. Я гляжу, вы чего-то пачку сторублёвок вертели. «Куклы» делать будете?!
-Да какие «куклы»?! – Гладышев ни слова не мог понять из того, что без умолку тараторила Анжела: бригада, хлопать, «куклы», бабки, – всё это было из какого-то другого лексикона, на котором он не общался. К тому же Анжела была навеселе и, наверное, мало соображала, что несёт какую-то чушь. – Слушай, объясни толком, что ты от меня хочешь?!..
-Так я и говорю: Циня что, – тебя в нашу московскую бригаду берёт?!.. Я вот клофелинщицей буду. Бабла огребём – жуть! Так ты с нами?!..
Гладышев пожал плечами:
-Как сказать!..
Объяснения Анжелы про «клофелинщиц» только добавили неразберихи в её речь: возникло новое загадочное слово.
-Слушай, Дим! – вдруг по-другому, просящим голосом, заговорила Анжела. – Мы тут с подружками зависаем!.. Представляешь, бабки кончились! Ты бы выручил нас! Взял бы нам бутылочку «Сумской рябиновой», а?!
Дима хотел ей ответить, что денег у него даже на маршрутное такси нет, – приходится ездить на троллейбусе, но Анжела не дала ему и рта открыть:
-А я тебе, як гроши будут, сразу отдам! Ей, боже!..
Не зная, как отвязаться от надоевшей ему когдатошней подруги Вероники, Дима полез в карман, достал пачку сторублёвок и сунул ей под столом в руку:
-На, здесь десять тысяч советских рублей! Других денег у меня нет! Я думаю: за такую пачку тебе бутылку наверняка продадут!
Анжела пьяно попыталась сообразить, что происходит. И пока она не опомнилась, Дима встал и быстро вышел из кафе.
[content_block id=11928 slug=menedzhery-workle]
