Сегодня месяц, как ушёл Роин.

Да, очень грустно!

Векселя 100, 12%

Мы подолгу и не раз разговаривали с Юлькой Федуловой о Роине весь этот месяц. Она сказала, что на сайте СВАКУ вокруг его имени ребята поставили чёрную рамку. Ещё она говорила, что Роин перенёс инфаркт в прошлом году, и врач, когда увидел его кардиограмму, сказал: “Парень, я тебя прямо сейчас должен отправить в реанимацию с такой кардиограммой!” Это было ещё летом. Но умирать Роин не собирался. Юлька настаивала, чтобы в декабре он лёг в больницу и хоть немного поправил своё здоровье. Но Роин отвечал ей: “Я не хочу встретить новый год на больничной койке!” … До Нового года он не дожил.

Печально!

Это, конечно, мало что значит, но я думал, что когда-то Роин прочтёт посвящённые ему и “Фане” строчки в моём романе “Путешествие в Рай-город”:

***
... Дима обернулся к Анжеле, которая продолжала рыдать:
-Объясни, что со мной произошло!
-Думаешь, я знаю! — ответила она. — Мы покурили травки, потом тебе мало показалось, так ты ещё и «молочка» выпил, хотя я тебя предупреждала, что не надо! А потом, — бац, — и не проснулся! Я, честно говоря, думала, что ты умер, потому что никаких признаков жизни от тебя не исходило!.. Даже Циню позвала, чтобы он посоветовал, что с тобой делать.
Мы сначала хотели тебя, пока ты не воняешь, вынести из квартиры и закопать где-нибудь, но потом я решила, что это не правильно, что нельзя вот так вот человека хоронить, и оставила тебя здесь лежать, — будь что будет. Да оно и правильно!.. Прикинь, если бы нас с трупом менты где-нибудь застукали….
-С каким… трупом! — Дима не понимал, о чём она говорит.
-Ну, с каким трупом?! — удивилась Анжела. — С твоим, разумеется!.. Если бы нас менты повязали, так точно от кутузки не отделались бы. Да и не по-людски это — хоронить человека в безымянной могиле, … тем более, не кого-нибудь, а какого-никакого, но приятеля.
Поэтому я Цине говорю: пусть лежит, разлагается здесь, признаков насильственной смерти нет, мало ли что случилось, и мало ли от чего он мог окочуриться! Зачем нам на себя брать такую ответственность, тем более, ни за что: мы-то к твоей смерти причастны не были, сам помер….
-Кто … помер?! — снова не мог понять Дима.
-Да как — кто?!.. Ты же!.. Ты же и помер!
-Да я не помер! — пожал он плечами.
-Это я потом уже поняла, что не помер ты! — махнула на него рукой Анжела. — Дурак! Знаешь, сколько событий за это время произошло?! Я собиралась с Циней в Москву ехать, клофелинщицей работать, но из-за тебя не поехала: надо было проведывать кому-то, что тут с тобой происходит!.. Да и хорошо, что не поехала! — тут же махнула снова, на этот раз облегчённо, рукой Анжела. — Девок, вон, что туда попёрлись, повязали всех!.. Правда, Циня ушёл!.. Едва ноги унёс. Тут вон опер с Москвы приезжал до меня! Допрашивал…. С пристрастием допрашивал, — мечтательно вспомнила о чём-то девчонка. — Как сейчас помню: старший лейтенант Федулов!.. Ох, и дал он мне жару!.. Всё пытал и пытал!.. Кстати, нашу «артягу» когда-то закончил, но это ещё при Советском Союзе было, … в Германии служил, жена тут у него первая, сумская, где-то на Роменской живёт. С ним ещё какой-то грузин был, «Дзыр» кличка. Федулов говорил, что это его «понятой». Он как сам устанет меня пытать, так и говорит ему: «Понятой Дзирквадзе, займитесь подозреваемой, а то я устал уже!» …. Они меня на какой-то конспиративной квартире держали, говорили, что дело абсолютно секретное, и, чтобы «расколоть» всю сумскую преступную группировку, им нужно соблюдать скрытность расследования…. Целых две недели они меня допрашивали и пытали, — Анжела закатила под лоб глаза, вспоминая «ужасы» пыток. — Ой, как пытали, ой, как пытали!.. Но я им ничего не сказала! Так они ни с чем в Москву обратно и укатили. Правда, одного кореша своего за мной прикрепили, вместо себя, местного мента. Щербина — его фамилия. Он теперь иногда приходит и допрашивает меня в рамках того секретного дела…. Но ему в пытках до Дзирквадзе, а, особенно, до Федулова — ой, как далеко!.. Не дорос! Правда, что меня прикалывает, так это его подпольная кличка — Румпельштильзен…. Что за погоняло такое дурацкое?!.. Вроде бы русский…. Ну!.. В смысле: хохол! Правда, тоже в Германии служил…. Слушай! У них тут какая-то настоящая международная мафия получается. Говорят, что учились все в одной, в какой-то там восьмой, батарее… Я не знаю, что там у них за батарея такая, — по мне, так, батарея — это батарея, вон, под окном!.. Одного не пойму: все «артягу» позаканчивали, и все в «ментовке» служат… Как такое может быть?!.. А тут ещё вместе с этим ментом местным СБУшник, — Шама, кажется, его фамилия, — повадился ходить меня пытать! Так тоже, оказалось, — их корешок! Тоже вместе с ними артучилище закончил!.. Это просто какая-то мафия! Ничего не пойму!..
Гладышев долго ещё слушал её бред, пытаясь всё-таки сообразить, что с ним на самом деле произошло … или даже происходит, где он был, а где не был, что было сном, а что — явью, — на самом деле….

***

К сожалению, этого не случилось и теперь уже не случится никогда. Как не случится и то, что он прочтёт мой роман “ЛонДон”, который ему, я думаю, понравился бы! Почему? Роин обожал AC/DC и Бонна Скотта. Кстати, привычку бухать “по чёрному” он взял у него.

Юлька рассказывала, что Роин советовал им с Санькой: “Пейте кардиомагнил! А мне уже поздно!”

всё-таки он умер не от сердца: оторвался тромб. Парень, который работал вместе с ним, говорил, что они готовили себе обед на объекте. Роину что-то поплохело, он сказал: “Я пойду, прилягу!” А когда тот вошёл в комнату, то Дзир едва дышал и был весь синий. Скорая приехала не очень быстро и констатировала смерть….

Вот такие вот дела!