Двенадцать лет назад, в этот день, 6 ноября, умер мой папа.
А два дня назад по электронной почте я получил письмо от Антона, мужа моей сестры:
Андрей, телефон твой в записной книжке и телефоне Светика я не нашел, поэтому пишу сюда…Мой Светик умер(твоя сестра) 1 ноября в 16:10. На моих руках. От тебя ничего не надо, с похоронами я все решил. Приезжать и звонить не надо.
Первые несколько минут я не мог осознать, что, вообще означает этот текст. Вернее, не мог понять всё то вдруг свалившееся на меня горе, которое значилось в этом коротком послании.
Светочка, солнечный зайчик моей души, … ушла.
Ушла, не сказав мне ни до свидания, ни прощай, ничего, вообще, словно мы никогда и не были вместе, словно она не была моей любимой сестрой, словно меня и не было никогда в её жизни.
Общение наше прекратилось по её инициативе ещё восемь лет назад. Не знаю почему, она мне ничего и не сказала. Просто перестала общаться со мной и всё, а когда я уехал из Москвы, сменила номер мобильного. На её домашний номер звонить было бесполезно, потому что там стоял определитель номера, и дальше общения с автоответчиком по системе «нипель», ничего не происходило.
Но я всё это время жил надеждой, что когда-нибудь сердце её оттает, и мы будем общаться как прежде. Хотя бы поговорим с ней, что произошло, почему она разорвала наши кровные связи и перестала общаться….
Память моего детства крепко связывает нас вместе.
Мы были почти погодками, и вместе росли, вместе играли. Я был немного старше и иногда в играх, несомненно, перегибал палку. Но ведь мы были дети несмышлёные.
Помню, как однажды играли со Светой «в космонавтов». Причём, космонавтом была Светлана, а я запускал её в космос.
В комнате у нас стояли две кровати, одна напротив другой, по разным углам комнаты. Расстояние между ними по косой было метра два, а то и три. Я ложился на одну кровать, сгибал ноги в коленях, а Светка, – ой, сколько же нам тогда годиков-то было?!. – садилась мне на стопы, как на стульчик. Потом я с силой, как в прыжке, разгибал ноги, и она через комнату по дуге, едва не доставая потолка в апогее, летела на другую кровать.
Было забавно, и мы затевали эту игру до тех пор, пока однажды игра «в космонавтов» закончилась тем, что я выпрямил одну ногу чуть раньше другой, и Светлана полетела не на мягкую кровать и приземлилась не в расчётное место, а ударилась предплечьем о её грядушку, сломав руку.
Мне тогда здорово досталось от матери, Света долго ходила в гипсе, а поскольку шёл учебный год, а сломана была правая рука, то она, хотя и не была левшой, запросто научилась писать и рисовать левой и делала это не хуже, чем правой.
Как-то получалось так, что в наших играх я ломал ей несколько раз руки. И каждый раз это было не специально, так как в описанном выше случае.
Мы росли вместе, и знали друг про друга до некоторой поры практически всё.
Признаюсь, иногда я её колачивал, но закончилось это однажды и навсегда, когда она сказала мне: «Ты сломал мне пуговицы!» я долго не мог понять, что она имеет в виду, пока она не объяснила мне, что говорит про грудь. С тех пор наши игры закончились, и постепенно наши пути дорожки стали расходиться всё дальше и дальше, как ни грустно это было.
Много раз Светлана выручала меня во времена нашего детства, как настоящая сестра. Выручала она и потом….
Про Свету я могу вспоминать бесконечно, и это всё, в большинстве своём, воспоминания из моего детства, поскольку вскоре после того, как мне исполнилось четырнадцать лет, наши пути-дорожки стали разбегаться всё дальше, чтобы однажды совсем было затеряться в бескрайних дебрях жизни. Летом 1982 года я уехал учиться в суворовское училище и фактически с тех пор в Волгограде появлялся всего пару раз в год, недели на две, ну, максимум на месяц.
Помню, как в одном из своих отпусков на каникулы, ездил встречать её после практики вечером, Светлана работала тогда в каком-то швейном ателье в центре города, потому что Волгоград был довольно бандитским городом. Была зима, темнело рано. Мне самому было страшно. Но я шёл через несколько кварталов на скоростной трамвай, ехал на нём до центра города, где в швейном цехе ждал, пока сестрёнка закончит работу, а потом мы вместе ехали через весь город в пустом вечернем скоростном трамвае и шли пешком до дома, поднимаясь с проспекта Ленина к кинотеатру «Старт» ….
С каждым годом мы виделись с ней всё реже.
Последний раз, когда я застал её на своих каникулах в Волгограде, был как раз август месяц, её день рождения. В то время я закончил уже первый курс Сумского артиллерийского училища и приехал домой на месячный отпуск.
В стране, в то время ещё СССР, шла антиалкогольная кампания, а на её дне рождения я задавал тон, как старший брат, среди её многочисленных гостей: мама тогда специально куда-то ушла, чтобы предоставить квартиру в распоряжение Светланы и друзей и подруг, приглашённых на её именины. Нам она оставила бутылку шампанского, но поил я её гостей кроме того, поскольку шампанское очень быстро закончилось, не возымев на присутствующих сколь-нибудь должного действия, водкой из сифона, – газированной. Это был зверский напиток. Газы компенсировали отсутствие алкоголя. И с полстакана газированной водки можно было запросто скопытиться. Потом, уже вечером, мы ездили в центр Волгограда, где фестивалили на набережной Волги. Помню, что я тогда ещё на Советской окунулся, чтобы протрезветь, в фонтан.
На обратном пути в троллейбусе, когда мы возвращались на Тракторный той же ватагой, которой и начали отмечать день рождения, Светлана познакомилась с каким-то мальчиком, который ей очень понравился. Буквально через несколько дней я уехал, а у неё потом был роман. Его трагический сюжет я отразил в первом своём романе из гипер романа «Администратор» – «Возвращение к истине», который начал писать сразу по окончании училища. В романе мальчика того звали Афоня. Конечно, я сильно нафантазировал, изменил и приукрасил сюжет, но преамбула происшествия была взята из Светиного рассказа о истории её любви….
Светлана всегда была умницей, красавицей и мастерицей. Она запросто шила себе сама модные куртки, которые было не достать, и одевалась по последней моде не смотря на жуткий дефицит всего, наблюдавшийся в то время.
Затем, уже живя в Москве, в которую она стремилась всей своей душой, выиграла конкурс красоты и ездила в Америку. Это были 90-е годы. Я служил в Монголии, и мы мало общались практически до 1998 года, в котором я волею случая, уже давно уволившись с армии, попал в Москву.
Света тогда снимала квартиру в Выхино. Наше общение с ней было недолгим, у каждого была масса проблем. Светлана звала меня перебираться из Иркутска в Москву, чтобы вместе бороться за существование: ей с маленьким сыном, Масей, и правду было очень нелегко. И я был согласен. Но улетев в Иркутск «залип» там в финансовой трясине своей непутёвой жизни и разразившегося в августе 1998 года финансового дефолта. Водоворот событий поглотил меня с головой и мне было уже не до переезда.
Свете в тот 1998 год повезло встретить Антона. И у неё началось счастливое время её жизни. Я тоже встретил свою будущую супругу, и вопрос с переездом как-то сам собой отпал: у каждого была своя семья и свои проблемы.
Второй раз я попал в Москву лишь через десять лет, в 2008 г. Нет, до этого я был проездом в 1999 году, и даже виделся со Светой, Максимом, Антоном и их едва родившейся Яной. Но тогда мы заезжали к ним с моей будущей супругой и общались всего один вечер.
В 2008 году я предпринял новую попытку перебраться в столицу, поскольку дела в Иркутске потерпели полное фиаско. Да к тому же, вдруг осознал, что все товарищи, те, кто помнит и ценит меня, с кем я был знаком в юности, с кем учился в училище были здесь, на западе страны. Я намеревался обосноваться в Москве, перевезти туда свою семью, и даже прожил там больше полугода. Но как-то так случилось, что с работой ничего в итоге путного не вышло (тогда был самый разгар кризиса 2008 года), семья оставалась в Иркутске, и чтобы не потерять всё окончательно я вернулся обратно.
Моё общение со Светой с тех пор сошло на нет, и причину этого я объяснить себе никак не мог. Она поменяла номер сотового телефона, а на мои звонки на их домашний, всегда отвечал один автоответчик. Не захотела встречаться со мной и моей семьёй Светлана даже тогда, когда мы были проездом через Москву в 2014 году.
Честно сказать, после 2008 года я её так никогда не только не видел, но даже и не слышал больше её голоса хотя бы по телефону.
Впрочем, все эти годы я жил с надеждой на то, что когда-то наши отношения наладятся, и со знанием того, что, пусть Светлана не желает меня знать, но у неё всё хорошо: в этом я не сомневался. А потому полученное сообщение стало для меня как гром среди ясного неба, как подлый удар судьбы, который я, видимо, чем-то «заслужил».
В глубине души я всегда любил мою единственную сестрёнку и желал ей добра. А потому, прошёл уже третий день, как мне стало известно о её смерти, а я всё не могу прийти в себя.
Как-то в 2008 году, когда я был в Москве, во время нашей долгой беседы на протяжении всего вечера, когда мы рассказывали друг другу о своей жизни и вспоминали давно ушедшее дество, Света сказала, что дала себе слово ещё в юности, что её дети будут москвичами. Эту задачу своей жизни она выполнила. Но какой ценой, я так и не могу понять, что же такое с ней происходило, что она ушла в самом расцвете жизни. Ведь 48 лет, которые она только-только отметила в августе этого года – лишь середина жизненного пути, жить ещё и жить.
Говорят, что люди уходят тогда, когда принимают об этом решение. И, вспоминая эти слова, я теперь хочу спросить, почему она приняла такое решение, а оно зрело, видимо, долго, даже не спросив у меня, даже не попрощавшись со мной, даже не обмолвившись ни одним словом.
Света ушла. Ушла по-английски, не прощаясь, и даже не хлопнув дверью. Оставив мне множество вопросов, на которые я уже никогда не получу ответа…. Ушла навсегда….
