На следующее утро Дима засобирался на поклон к Гвоздеву.
С вечера, добравшись до дома, долго он рассуждал, думал и так, и эдак. Но ничего иного путного придумать так и не смог. По любому выходило, что содержимое ридикюля надо везти обратно в Москву. Да и не факт то, что теперь его и там удастся пристроить.
Дима не раз уже пожалел, что не открыл «маме», пока был у неё, истинное содержание своего чемодана. По всему было видно, что она его ответы о «десяти миллионах рублей» воспринимала не больше, чем шутку.
«А ведь самое время было попасть «в дамки»! – сокрушался теперь Гладышев своей упущенной возможности, которой так и не смог воспользоваться вовремя. – Вот ведь как бывает: деньги тоже в мусор превращаются, если их вовремя не пристроить!»
Он нисколько не сомневался в способностях «мамы» «пристроить» его миллионы даже сейчас, когда они уже и в России-то не в ходу. Но…. «Мама» теперь была где-то далеко, связи с ней у него никакой не было. И даже если бы он каким-то чудесным образом попал за тысячу километров, в Москву, как найти теперь её, – он даже не представлял.
«Да и будет ли она мне помогать?! – это был последний аргумент, который ставил жирную точку в идее обратиться за помощью к «маме». – С чего бы это?!.. Я ей кто такой?!»
Оставался единственный вариант, который подсказал ему Цындренко: идти на поклон к Кексу.
Кто такой, этот Кекс, где его искать, – Гладышев не знал, и потому ему предстояло общение с Гвоздевым, который, впрочем, уже дал понять ему о своём отношении к его персоне. Но ничего другого на ум не шло. И через час Дима снова звонил в квартиру номер тридцать девять в доме номер двадцать на улице Пушкина.
Гвоздь встретил его удивлением, которое тут же выползло на его лицо. Он хотел было наброситься на «поэта» и спустить его с лестницы, но Дима вовремя достал из пакета увесистый кирпич советских сторублёвок.
Вид огромной суммы денег, хотя уже и вышедшей из обращения, запечатанной в банковскую упаковку, отрезвил Гвоздева, и тот, ни слова не сказав, кивком головы пригласил Диму внутрь квартиры.
Гладышев протиснулся мимо Гвоздя в тесном коридоре «хрущёвки» и, разувшись, прошёл в комнату.
На красных тонов большом турецком ковре стояло несколько кресел, диван, тумбочка с телевизором, комод, сервант, торшер, – обстановка квартиры была простецкой, хотя и подобрана с некоторым вкусом. Но сказать по ней, что недавно здесь жил «положенец» города, было нельзя: всё выглядело как-то обыденно, тоскливо и даже скучно. Другое дело – квартира Вероники. Там чувствовался шик и блеск. Да и не удивительно было: отделкой полученного на свадьбу «подарка» занималась сама хозяйка. А здесь…. Здесь всё было как-то «по-совковски».
-Чё надо?! – спросил, зайдя следом за ним в комнату, Гвоздев.
-Да вот, пристроить десятка с два таких блоков! – покрутил в руке перед бандитом Гладышев денежный кирпич.
-Откуда это у тебя?! – удивился Гвоздев.
-Какая разница?! – ответил Дима
-Действительно, – согласился Гвоздь, присаживаясь на диван.
Видно было, что он сильно напрягает извилины и пытается думать, но это даётся ему с трудом: от него разило перегаром.
-Я, вообще-то, к тебе потому, что у тебя выход на Кекса есть! – подсказал ему правильное направление мыслей Гладышев.
-Кто тебе сказал?! – удивился Гвоздь.
-Циня! – ответил Дима в несвойственной себе манере называть людей по кличкам.
Гвоздев обхватил голову руками, пытаясь включить «соображалку».
-Ну, а ты что за это хочешь? – наконец поинтересовался он.
-Хотя бы половину суммы!..
-Половину суммы?!.. Чем: карбованцами?!
-Нет, конечно! Российскими рублями!
-Ну, нет! – закивал головой Гвоздь. – Максимум, что я тебе смогу предложить – это десять процентов!.. И то не сразу, а когда поменяем…. Тут, в самом деле, Кекса надо подключать!.. Их уже и в Москве-то не принимают! Только по специальным связям! Но за них тоже платить надо!.. И прилично!
Он задумался, с аппетитом глядя на блок из сторублёвок в руках у «поэта», потом добавил:
-В общем, так! Завтра с утра, часиков в семь, встречаемся здесь же! Кекс подгребёт – это я организую! А ты приноси всю сумму! Там и решим всё, идёт?!..
Дима пожал плечами, чувствуя подвох. Но ничего другого не оставалось: назвался груздем – полезай в кузов….
Выйдя на улицу, он снова заметил во дворе дома тот же самый чёрный «Мерседес». Тот, как и прежде, стоял на том же самом месте, будто и не уезжал отсюда. Гладышеву показалось сначала, что, когда он входил в подъезд, этой машины у дома не было, но, поругав себя за невнимательность, Дима направился домой собирать в ридикюль рассыпанные по комнате как огромные пёстрые детские игровые кубики денежные кирпичи.
На следующее утро, в семь часов он уже снова звонил в дверь Гвоздеву, держа в руке тяжёлую ношу.
-Принёс?! – поинтересовался тот, открыв дверь.
Гладышев молча поднял повыше тяжёлую сумку.
Как и обещал бандит, в квартире он был не один.
В кресле напротив входа в комнату сидел какой-то солидный дядька, наверное, тот самый Кекс. В руке у него была рюмка. В воздухе пахло хорошим коньяком.
-Вот, – представил его Гладышеву Гвоздь, – это «положенец» города теперь!
Дима протянул было руку, чтобы поздороваться, но тот и усом не повёл.
-Ну, показывай, что там у тебя! – сказал он вместо этого, слегка подавшись вперёд, прокуренным сиплым голосом, примостив рюмку на подлокотник кресла.
Дима поставил сумку на пол и раскрыл её.
Лицо Кекса озарилось каким-то светом, будто из открывшихся створок ридикюля засияло червонным отливом золото. На его губах заблуждало подобие странной, едва заметной, улыбки.
-Сколько здесь?! – поинтересовался он.
-Десять миллионов! – пожал плечами Дима, ответив так просто, как будто речь шла о десяти рублях или даже карбованцах.
-Мне сказали, что ты хочешь за это половину, – переспросил его Кекс и, не дав ответить, добавил. – Сразу скажу: нет! Пять процентов российскими рублями – всё, что могу дать! Поверь мне, больше тебе никто не предложит….
Результат сделки таял на глазах: вчера Гвоздь говорил о десяти процентах, сегодня Кекс опустил его уже до пяти! Если так пойдёт и дальше, то, чего доброго, вообще, процент останется. Диму это никак не устраивало. Но сейчас Гладышев понимал две вещи: во-первых, эти деньги в его руках превратились в мусор, а потому им, в самом деле, была теперь грош цена. Во-вторых, для бандитов, – он чувствовал это, – содержимое его сумки представляет хороший куш, потому что их связи позволят им пристроить эти деньги с максимальной для себя пользой, и, наверняка, те пять или даже десять процентов – лишь жалкая подачка человеку, чтобы не отнимать у него деньги уж окончательно даром. А в-третьих, и это было, пожалуй, самое главное, что Дима осознал только что, попав в эту квартиру с ридикюлем: обратно с этими деньгами он уже в любом случае не выйдет! Это хорошо чувствовалось по блуждающей на лице Кекса улыбке, по нервному спокойствию Гвоздя….
-Предложение ваше, конечно, чересчур щедрое, спасибо! … Но меня оно не устраивает! – ответил он и почувствовал, какую-то перемену в настроении присутствующих на сделке бандитов, лишь убедившись, что выйти обратно с деньгами ему не позволят. – Поэтому я хочу предложить вам свой вариант!..
Напряжение в обстановке несколько спало после его последних слов, Кекс даже с интересом откинулся на спинку кресла, готовый выслушать любой бред: деньги-то всё равно уже его, – и снова взял в руку рюмку.
-Мне эти деньги дали на издание моего романа! – признался Дима. – Давайте поступим так: я их вам отдаю, а вы организуете выпуск моего романа в Москве.
-Ты что, писатель?! – искренне удивился Кекс. – Впрочем, как хочешь!.. Меня это устраивает! Так бы сразу и сказал!..
Было видно, что у него как от сердца отлегло, поскольку назревавший конфликт был исчерпан.
-Оставляй деньги! Неси рукопись! Я думаю, через месяцок твой роман уже выйдет в свет!..
-Я рукопись в Москва-реку выбросил! – сокрушённо признался Дима.
-Ну, а что тогда ты хочешь?!.. Чтобы я поехал в Москву да за твоей рукописью в реку сигал?! – искренне удивился Кекс, и оба бандита громко и дружно заржали, радуясь своей удачной шутке.
-Нет, у меня ещё дневники остались! – Дима вдруг осознал, как шатко его положение. – Я восстановлю рукопись, но на это время потребуется….
-В общем, так! – перебил его Кекс, вставая с кресла. – Это уже не мои проблемы! Я тебе пообещал выпустить роман – я это сделаю! Но ты мне принеси то, с чего его шлёпать!.. Договорились?!
-Договорились! – согласился Дима.
-Вот и хорошо! – Кекс подошёл к нему, поднял его за руку с пола и проводил к выходу из комнаты, одним движением отделив хозяина от его ридикюля. – Как только рукопись будет у меня, через месяц твой роман будет отпечатан в Москве. Ясно?!..
-Ясно! – кивнул головой Дима на пороге комнаты, бросив взгляд на сиротливо оставшуюся посреди комнаты распахнутую сумку со своими миллионами.
-Подожди, Кекс! Надо сделку обмыть! – вмешался вдруг в разговор Гвоздев.
-Это можно! – согласился «положенец», перестав ненавязчиво выталкивать Гладышева из комнаты, и одним движением руки усадил его на стоящий рядом диван. – Ты давай тогда, это, … сообрази нам что-нибудь на стол!
Гвоздь направился на кухню, а Кекс, закрыв ридикюль, унёс сумку в соседнюю комнату, вход в которую прикрывали занавески.
Через полчаса, разложив стол-книжку, стоявший в углу, они уже сидели втроём посреди зала квартиры за накрытым нехитрым образом столом, на котором стояла тарелка с вареной картошкой, открытая банка сайры, бутылка коньяка и три рюмки.
Сначала разговор шёл как бы ни о чём: бандюки «тёрли» какие-то свои темы, которые Диме были совершенно не интересны, и он в нём не участвовал, а про себя грустил о так глупо потерянных деньгах. Но тут, заметив, что Гладышев остаётся как бы в стороне от их застолья, Гвоздь что-то вспомнил, обратившись к Диме:
-О! Кстати! Давно хотел тебя спросить, да всё как-то не получалось!.. Скажи-ка мне, поэт, ты Бегетову пендюрил?!.. Или это так … – только слухи?!
Дима напрягся.
В принципе, он хотел ответить правду, показав тем самым, что нисколько не боится наглого бандита….
-Да что ты к парню пристал?! – вступился вдруг за него ни с того ни с сего поддавший и повеселевший от результатов сегодняшнего утра Кекс. – Ну, присунул он пару раз сучке! Ну, и что?!.. Следить надо было Бегемоту за женой внимательней….
-Ты так не скажи больше про неё! – ткнул в его сторону указательным пальцем Гвоздь.
-Как это – так?! – не понял Кекс.
-Ты зачем её сучкой назвал?!
-Ну, извини! – быстро согласился «положенец». – Не хотел тебя обидеть!
-Так ты Бегетову трахал или нет?! – снова обратился к Гладышеву Гвоздь.
-Вот пристал к парню! – тут же снова вступился за Диму Кекс. – Он тебе десять миллионов принёс на блюдечке с голубой каёмочкой, а ты: трахал – не трахал…. Возьми и спроси у неё сам!.. Впрочем, баба никогда правду не скажет! Да и ты … можешь не говорить! – обратился он к Диме, разрешительно махнув рукой. – Сдалась она ему!..
-Да сдалась! – снова переключился Гвоздь на Кекса. – Я, может быть, люблю её!.. И если бы не Бегемот, сам бы на ней женился тогда!
-Слушай!.. В Сумах девах красивых и смазливых как грязи в хреновом колхозе! – ответил ему Кекс. – Что ты с неё хочешь?! Ну, допустим, трахал её этот вот … как ты там его назвал?!.. Поэт!.. И что?!
-А то, что я из него и из неё за это всю душу вытрясу! – гневно стукнул кулаком по столу Гвоздь.
Кекс отмахнулся от него, обратившись к Диме:
-Идиот!..
-…Я у неё эту квартиру уже забрал! – продолжал свою тираду Гвоздев. – А узнаю, что она с поэтом трахалась, – и ту заберу!..
-Ты же её любишь! – снова обратился к Гвоздеву Кекс.
-И что?!
-Ну, люби, какая есть!.. Бабу не переделаешь – это я тебе точно говорю!..
-Нет! Я из неё сделаю женщину, которая мне нужна! – не успокаивался Гвоздь. – О! Сейчас позвоню ей!
-Вот и позвони! – согласился Кекс, подливая в рюмки коньяку.
Услышав от Гвоздя, что он собирается забрать квартиру у Вероники, Дима весь напрягся и тут же передумал признаваться бандиту в том, что было.
Гвоздев потянулся к телефонному аппарату, стоявшему на тумбочке, и хотел было набрать номер квартиры Вероники, но не удержался на наклонившемся набок стуле и, рухнув на пол, тут же пьяно заснул.
Кекс, не дав Диме и минуты на то, чтобы опомниться, взял его за руку и, подняв из-за стола, проводил из комнаты, обходя вокруг тела спящего «работника ножа и топора», до коридора: аудиенция была закончена.
-Так, слушай!.. Как там тебя?!..
-Дима! – представился Гладышев.
-Во! … Дима!.. Мы с Гвоздём всю ночь по бабам гулеванили! Сам понимаешь: подустали! Я вот сижу, а сам едва держусь! Спать хочу – не могу! Веришь?!..
Дима обречённо кивнул головой в знак согласия.
-Ну, так что давай на сегодня мы дела закроем. А вот первого числа, часиков в … с утра, в общем, пока мы ещё не спим: у нас видишь, какой режим дня?!.. По Магаданскому времени, в общем, живём! – приноси-ка мне свои рукописи или дневники, что там у тебя для издания есть. Мы с тобой эту тему обмусолим, перетрещим и закроем. Для меня тебе помочь – пара пустяков! Я бы и за так тебе издал твой роман, – поверь мне, – если бы ты обратился!.. Но коль у нас сделка, то… сделка – дело святое! – тут уже Диме стало заметно, как Кекс пьяно и устало шатается и едва держится на ногах. – В общем, так! Жду тебя с утра первого января здесь же!..
С этими словами Кекс бесцеремонно вытолкал Диму на лестничную площадку и закрыл за ним дверь.
Гладышев хотел было постучаться снова и что-то спросить, уточнить какую-то мелочь, но тут услышал, как прямо за дверью раздался глухой стук рухнувшего на пол в тесном коридоре «хрущёвки» тела, и понял: это бесполезно.
[content_block id=11928 slug=menedzhery-workle]
